Главная Форумы Русское движение Русские политические и общественные деятели С.П.Пыхтин РУССКАЯ НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ

Просмотр 7 сообщений - с 11 по 17 (из 17 всего)
  • Автор
    Сообщения
  • #2169436
    Helga X.
    Участник

    Сергей Петрович Пыхтин ушёл 13 мая 2011. Я несколько раз встречалась с ним в небольших личных беседах, слушала его выступления на конференциях и собраниях… В то утро позвонил знакомый и сказал, что ночью его не стало… Было ощущение потери родного человека. А я как раз накануне хотела позвонить ему, были вопросы…, но как-то постеснялась тревожить. Светлый мудрый человек с умными добрыми глазами. Считаю, что мне очень повезло в жизни, — видеть его, слушать, быть знакомой…
    ——————————

    Загружено 03 апр. 2008 г.

    Во вторник, 1 апреля, в 12.00 в конференц-зале Международного фонда славянской письменности и культуры состоялась презентация доклада Русского информационного центра (РИЦ) «Русофобия в России 2006-2007 гг». Доклад подготовлен исследовательской группой РИЦ под руководством Андрея Савельева. В материале подробно отражены факты проявления русофобии в политике, общественной жизни, правоприменительной практике и других сферах жизни в России.

    #2169438
    Helga X.
    Участник

    Загружено 10 февр. 2011 г.

    Нынешний этап развития русской нации — масштабный кризис?
    В гостях: Сергей Баранов, политический социолог; Сергей Пыхтин, главный редактор журнала «Золотой лев».

    #2177107
    Helga X.
    Участник

    Памяти Сергея Петровича Пыхтина (1946-2011)

    Послужной список чаще всего почти исчерпывает информацию об общественной миссии человека: о нем судят по должностям. О Сергее Петровиче Пыхтине этого сказать нельзя. Его работа лишь в малой степени затронута в записях трудовой книжки, и они немного скажут о его жизни и судьбе.

    До 1990 года должностные позиции ничего не говорят о будущей миссии нашего безвременно ушедшего друга: сплошные проектно-сметные дела и должности — по опыту и добросовестности, руководство коллективами в десятки сотрудников.

    Все меняется после первых (как показала история — и последних) свободных выборов в Москве. Сергей Петрович становится председателем полумиллионного Черемушкинского района столицы. И без малого три года трудится на этом посту, преодолевая чудовищный непрофессионализм народных избранников и злобное вредительство прежней коммунистической номенклатуры, быстро обернувшейся новой бюрократией — питательной средой для олигархии.

    Одновременно — депутатство в Московском Совете народных депутатов. Затем — несколько месяцев работы заведующим сектором в Высшем экономическом совете при Верховном Совете РФ. После разгрома, учиненного Ельциным для народного представительства, — должность заместителя председателя исполкома Конгресса русских общин, в 1997‑2000 гг. — консультант Счетной Палаты РФ, следующие три года — обозреватель в парламентском журнале «Российская Федерация — сегодня», в 2003‑2007 гг. — помощник депутата Государственной Думы на штатной основе, последние годы жизни — директор издательства «Клиония».

    Казалось бы, как и у подавляющего большинства людей, вся жизнь укладывается в полстранички текста. Но в действительности между этих скупых строк знающие Сергея Пыхтина видят совершенно иное — колоссальную по своему масштабу судьбу мыслителя, публициста, политика.

    Многие из людей, счастливых видеть свои публикации в бумажных и интернет-изданиях, полагают себя идеологами русского движения. На самом деле их труд — только публицистика. Сергей Пыхтин был одним из немногих идеологов. Он выдвигал концепции, доктрины, проекты, давал новое видение общественных процессов, видел значительно дальше, чем подавляющее большинство аналитиков и политиков, отстающих от своего времени и не дающих стране развиваться сообразно своей органической сущности.

    За период с 1990‑го года до сегодняшних дней Сергей Петрович написал огромное количество статей, посвященных политической теории, русскому способу производства (одна из теоретических новаций, которые он ввел в оборот), многим аспектам современной политики, деятельности патриотических сил и их противников. Он был соавтором Манифеста возрождения России, который длительное время оставался идеологической основой Конгресса русских общин. И сегодня, когда КРО восстанавливает свою деятельность, Манифест снова может быть задействован и использован как идеологическое оружие.

    Через пятнадцать лет после выхода последней версии Манифеста возрождения России Сергей Петрович принял участие в создании новой идеологической доктрины, вышедшей под наименованием «Национальный манифест». Теперь, как и пятнадцать лет назад, некоторым людям кажется, что авторы этого документа «оторвались от реальности», либо занимаются какими‑то фантазиями. Содержание Манифеста возрождения России через десять лет многим уже казалось верным и очевидным. Уверен, то же самое произойдет и с «Национальным манифестом». Те, кто сейчас его не принимают или объявляют о своей неспособности даже прочитать его, через какое‑то время будут также говорить о правильности и очевидности его содержания.

    Как правовед Сергей Петрович видел болезненное развитие российской правовой системы, которая взяла на вооружение совершенно неприемлемые принципы. Огромным достижением нашего друга стал проект Конституции, написанный им единолично и представленный наряду с другими проектами в 1993 году.

    Это был подробно разработанный документ, основанный на здравом смысле и русской традиции (отказ от федерализма, принцип единства и неделимости, переход к губернскому управлению, ликвидация «разделения властей», принцип континуитета, введение понятия «русская нация» и др.). В Конгрессе русских общин им были разработаны принципы государственной политики в отношении зарубежных соотечественников, Декларация прав соотечественников.

    В дальнейшем в Госдуме мы совместно работали над масштабными проектами — законом «О мятеже», реформой уголовного права, которые были блокированы парламентской бюрократией.

    В то время, как иные публицисты годами призывали «создать русский учебник истории», Сергей Петрович в своих статьях фактически представил целостную концепцию нашей истории, которая преодолела пороки советской историографии, а также сходные с ней современные искажения и воплотилась в большой цикл материалов, опубликованных в журналах «Русский дом», «Москва» и других изданиях. Во время работы в Госдуме Сергей Петрович совместно с историками очень серьезно работал над законом «О днях воинской славы и памятных датах», который систематизировал наследие нашей истории и устранил нелепости в датировках и формулировках. Проект был доложен с думской трибуны, но провален думским большинством, так и не вникшим в суть проблемы.

    Сергей Петрович был уникальным оратором, способным поразить слушателей новым видением, яркой и точной формулировкой. Или, напротив, по‑сократовски системно изложить проблему, нейтрализуя многословие и споры других выступающих. После чего от длинной конференции достаточно было оставить конспект речи Пыхтина, а остальное с легкостью забыть.

    Теоретическая и идеологическая деятельность Сергея Пыхтина — вклад в будущую Великую Россию, о которой он мечтал и которую нам еще предстоит построить. Перечислим лишь некоторые идеи Сергея Петровича:

    Политэкономические идеи: морфология экономических укладов: государство-вотчина, государство-предприятие, государство-корпорация; замена торговли в государтве-предприятии снабженческо-сбытовой функцией госчиновничества, формирование мировой олигархии на основе утраты денежными отношениями изначального содержания; учение о русском способе производства.

    Исторические концепции: представление о русско-японской войне как о непроигранной Россией; крестьянский характер Русской революции 1905‑1935 гг. (несоциалистический, непролетарский), феодальный характер большевистской модернизации; характеристика режима большевиков как «русофобствующего интернационализма, великодержавного космополитизма и безродного патриотизма», указание на стратегические ошибки Сталина в финале войны, не позволившие в полной мере воспользоваться плодами победы; непризнание факта разрушения СССР как государства (отсутствие правовых оснований и фактического суверенитета постсоветских «обломков»), рассмотрение постсоветского пространства как обособившихся территориальных образований под управлением нелегитимных правительств.

    Политические идеи: сходство коммунизма и либерализма в отношении к государству: те и другие «рассматривают государство в качестве обособленного придатка общества, одни — в виде некой временной надстройки, которая выполняет функцию орудия насилия, другие в облике ночного сторожа, дворовой собаки при общественном хозяине»; позитивный реваншизм в деле воссоединения страны; заселение и освоение страны (демографический императив), милитаризм (новая военная организация общества), чиновник для нации — не власть, он приобретает власть только в порядке узурпации, рассмотрение современной ситуации не как смуты, а как революции, предшествующей становлению нового общественного порядка. Формула первой русской революции (1905-1935): национализм-либерализм-социализм, формула второй русской революции (с 1985 г. и до наших дней): социализм-либерализм-национализм.

    Как всякий крупный мыслитель, Сергей Пыхтин не получил должного признания при жизни, а его труды еще предстоит изучать.

    «Есть вопросы, — писал он, — ответы на которые приобретают форму заповедей. Никакая формальная логика или доводы рассудка не обладают рациональной убедительностью. Рассудок должен иметь своей предпосылкой предрассудок, нечто, предшествующее ему, высшей формой которого и являются заповеди, откровения.

    К ним, например, относятся произнесенные Иисусом в Нагорной проповеди морально-нравственные принципы человеческого существования. Духовный мир человека не поддается рациональному измерению. Он чувствуется. Его нельзя объяснить ни в категориях рационального мышления, ни математически. В его основании — вера, совесть, нравственность.

    Точно так же строятся отношения человека с Отечеством, гражданина с государством, каждого ныне живущего поколения — с преданиями, традициями, обычаями, заветами предков. Защита Отечества с оружием в руках — священный долг. Его рубежи для гражданина — святыня. Они — неприкосновенны. «Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет». Интересы Отечества превыше всего. Для русского сознания унаследовать прошлое — не уходить от предшествующих поколений, а идти по намеченному ими пути».

    …Я знал Сергея Петровича с 1990 года, когда мы оказались депутатами первого демократического Московского совета, который был избран на альтернативной основе и почти без фальсификаций (чего до сего времени в Москве уже больше не повторилось). Запрос граждан на преобразование общественной жизни был достаточно явно выражен, и мы, как и множество тогдашних общественных активистов, полагали, что демократическое движение даст нашему народу новый импульс развития. Но очень быстро оказалось, что лица, которые в глазах общественного мнения представляли это движение, на самом деле были врагами России и русского народа, лжецами и заговорщиками.

    Нашими оппонентами были Ельцин и его окружение, градоначальники Попов и Лужков и их группировка. Как московские депутаты мы сражались со столичным отрядом олигархии, как публицисты — с олигархией российского уровня, потом в Госдуме в 2003‑2007 гг. работали плечом к плечу, вынашивая общие идеи о российской государственности и путях выхода из тупика, в котором находится страна.

    В новую эпоху Сергей Пыхтин вошел сложившимся мыслителем и опытным управленцем. Тогда же он определился как русский националист, хотя в тот период (впрочем, как и сегодня), сам термин «национализм» служил обвинительным жупелом, который используют против русских патриотов разнообразные «кривозащитники» и прочий обслуживающий персонал либерально-бюрократического режима.

    Сергей Петрович на личном опыте ощутил слабость советской системы и увидел собственными глазами, как власть была перехвачена новой генерацией чиновников — ранее рьяно коммунистической, а позже — не менее рьяно «демократической». Это были одни и те же порочные типы, которые ранее терзали нашу страну своими идеологическими догматами, а после быстро «перестроились».

    Обманом и заговором они захватили власть, потом собственность, а потом разрушили государство, перед которым должны были бы нести ответственность за свои преступления. Этим людям крайне не нравилось зарождавшееся народовластие, которое также могло привлечь к ответу воров и изменников. Поэтому Советы дожили только до 1993 года, когда они были насильственно ликвидированы.

    В 1993 году во главе группы экспертов Сергей Пыхтин дал объективную оценку бюджетной деятельности московских властей и доказал сокрытие половины (!) доходной части бюджета мегаполиса. Это был гражданский подвиг, совершенный с реальным риском для жизни. Выявление преступления такого масштаба было одной из причин, по которой Московский Совет, так и не принявший отчет Лужкова о бюджете, был ликвидирован, а его депутаты годами подвергались негласным репрессиям.

    Русская трагедия 1993 года состоит в том, что из власти были выброшены люди, получившие опыт реального управления и имевшие нравственные устои. Золотой фонд нации, попавший через систему Советов во власть, был уничтожен. Сергей Пыхтин был из категории политиков, готовых честно служить стране и народу на государственных должностях. Но ему не дали реализовать себя на этом поприще. Общество и власть готовы были возносить лишь тех, кто лгал и крал. В этих условиях государственная служба не могла быть привлекательной для честного человека. Поэтому Сергей Петрович нашел другое поприще — русскую идеологию. И мы получили огромный вклад в интеллектуальное достояние нации.

    Подвижнический труд энциклопедиста и мудрого участника многих острых событий политической жизни — этим характеризуется наш друг и соратник. Его трудами многие годы существовал дайджест национально-консервативной публицистики «Золотой лев». Сергей Петрович проделывал фантастическую работу, читая более двухсот статей в месяц, чтобы отобрать из них полезные и пригодные для публикации в издании с четко выраженной идейной позицией.

    Помимо чисто интеллектуальных достоинств, Сергей Пыхтин обладал одной важной личной чертой, подчеркивающей его неординарность. В наше время трудно не озлобиться: злобой переполнена российская общественная жизнь и публицистика. Сергей Петрович был исключением.

    Ни в своих выступлениях, ни в своих статьях он не переходил на личности, не допускал сниженной лексики, которой так часто бравируют завсегдатаи сети Интернет. Его стиль был аристократичен и доброжелателен, но его мысли были жестко выраженной истиной, которая порой вызывала ярость у оппонентов. Друзьям известен его тонкий юмор и добрая ирония, которая никогда не задевала, создавая одновременно интеллектуальное напряжение и теплоту человеческого общения.

    Сергей Петрович никогда не стремился к почету и материальному достатку. В советский период все его поощрения обычны — премии, размещение на Доске почета, в постсоветский — Почетная грамота Госдумы в связи с 60‑летием. За все годы трудов — крошечная квартирка со спартанской обстановкой. Скромность во всем открывала ему пространства творчества, недоступные более «прагматичным» людям.

    Провожая Сергея Петровича в последний путь, друзья и соратники сравнивали его жизнь с воинским служением, его образ — с образом русского офицера. Хотя он и не служил в армии, но воевал на фронтах той войны, в которой мы отстаиваем мировоззрение нации, защищаем нашу историю и культуру от наветов и извращений, разоблачаем завиральные идеи путаников и вредные идейные вирусы, распространяемые нашими врагами.

    Сергей Пыхтин был бойцом армии, сражающейся за национальное возрождение и воссоединение исторической России, за уничтожение олигархической системы, за снятие бюрократического пресса с нашего народа. Он ушел из жизни как солдат, который не дожил до победы, но внёс в нее свой весомый вклад.

    Когда наша победа состоится, и в России утвердится национальная власть, Сергей Петрович Пыхтин будет оценен на государственном уровне по достоинству. Мы, его друзья и соратники, всегда будем помнить о его вкладе в деятельность Союза возрождения России (СВР) и Конгресса русских общин (КРО), партий «Родина» и «Великая Россия». Он входит в современную русскую историю не отдельной строкой, а, может быть, целой страницей. В сравнении с ним многие важные «государственные мужи», которые мнят о какой‑то своей исторической роли, выглядят ничтожествами и недостойны даже упоминания.

    Русские патриоты должны помнить и чтить Сергея Петровича, изучать его труды и использовать их для того, чтобы наша страна, наконец, сбросила с себя ярмо олигархии, вновь стала великой, а русские люди — ее полновластными хозяевами.

    Андрей Савельев
    ———————————————————————————

    Из последних мыслей Сергея Пыхтина:

    — Быть по-настоящему политическими соратниками можно только будучи друзьями.
    — Выгодно и интересно жить в великой стране.
    — Этап интеллектуального творчества в основном завершен, все темы разработаны. Теперь необходимо трудиться над тем, чтобы достижения русского интеллекта стали достоянием русского политического движения.

    #2178401
    Helga X.
    Участник

    24 Август 2009

    Бывший столетиями на задворках мiровой политики, Кавказ в XIX веке стал яблоком раздора великих держав. 150 лет назад был взят аул Гуниб генералом А.И. Барятинским. Пленён вождь кавказских горцев имам Шамиль. Покорён Восточный Кавказ.

    Причина заключалась не только в том, что он был стратегическим перекрёстком на стыке Европы, Азии и России. После победы над наполеоновской Францией Россия стала могущественной державой мiра, и её движение на Кавказ, наряду с приобретениями в Скандинавии, на Балканах и в Средней Азии, было несовместимо с притязаниями на мiровое господство французских буржуа, британских фабрикантов, немецких бюргеров, еврейских банкиров и «пролетарских революционеров».

    В этом грандиозном противостоянии сыграть свою роль выпало многочисленным народностям, населявшим горную часть Северного Кавказа, представлявшего собой естественное географическое препятствие между русским Предкавказьем и обширным русским Закавказьем — территориями, ставшими частью Российской Империи в 1801—1829 гг. (от черноморского побережья между Анапой и Озургетами до Каспия между Дербентом и Ленкоранью). Никогда не имевший в прошлом государственности, этот горный край, покрытый непроходимыми лесами, окружённый со всех сторон русскими владениями, превратился в несколько изолированных анклавов, кипящих ненавистью и никому не подчинявшихся.

    В 20-е годы XIX века русское военное командование представляло этот анклав в виде вражеской крепости с полумиллионным гарнизоном. Генерал Ермолов писал: «Надо штурмовать её или овладеть траншеями». К тому были объективные причины. Разрозненные племена, населявшие Северный Кавказ, за малым исключением, пребывали на крайне низкой стадии общественного и культурного развития. У них господствовали родовые, клановые, тейповые отношения, религия была на примитивном уровне, а земледелие в самом зачаточном состоянии. Но были и богатые горные пастбища, и роскошных оазисы полей, орошаемые множеством рек. Но в целом горцы находились в первобытном состоянии. Пушкин, дважды бывший на Кавказе, находил, что они алчны, коварны, мстительны, вероломны, сребролюбивы, хвастливы. Обыденное занятие их воровство и грабёж «У них убийство — простое телодвижение». Нападать из засады, убить пленников, издеваться над ними — их обыкновение. «Любовь к свободе, праздности, грабежу и войне составляет главные черты их характера», — писал Лев Толстой.

    Способ материального существования, чуждый цивилизованным порядкам, дополняли вражда между отдельными племенами, переходящая в вооружённые стычки, распри и «мщение крови» внутри племен, подстрекательство мусульманских фанатиков, возбуждавших религиозную ненависть к русским и разжигавших «священную войну» с ними, появление авторитетных главарей с организаторскими способностями и военным талантом, вроде аварца Шамиля, наконец, оружие и эмиссары, поставляемые Стамбулом, Лондоном и Парижем.
    Словом, конфликт двух глубоко чуждых мiров — культурного и варварского — был неизбежен, но проблема коренилась в методах его разрешения. Пушкин, которого Николай I считал умнейшим человеком России, видел три способа действия: обезоружить горцев, повернуть их повседневные интересы к России, отрезав от Турции, и заняться их христианизацией и русификацией. Петербург исполнил только второе, создав на черноморском побережье линию укреплений и организовав крейсерство боевых кораблей, безуспешно пытался осуществить первое и проигнорировал третье.

    Кавказом тогда могли управлять только боевые генералы. Они были решительными военачальниками, смелыми воинами, хорошими инженерами, но не всегда сильными политиками. Да и как можно упрекать солдата за отсутствие терпения проповедника, мудрости дипломата?

    Впрочем, времени воспитывать горцев у командующих и наместников тогда тоже не было. Борьбу с многочисленными шайками хорошо вооружённых бандитов, живших в атмосфере постоянных мятежей и бунтов за счёт набегов, грабежей и работорговли, вели привычными военными методами, то отбиваясь от нападений, то совершая карательные экспедиции, то строя свои укрепления, то штурмуя чужие.

    Жизнь на Кавказе той поры довольно подробно описана в романах, в мемуарах, путевых очерках, научных исследованиях. Поэтому нет нужды повторяться. Стоит лишь отметить, что русская власть не столько завоёвывая, сколько осваивая и благоустраивая этот обширный и дикий край, постепенно выработала и эффективные методы управления, и способы борьбы с бандитизмом и вовлечения местного населения в мирную жизнь. Конечно, учение давалось нелегко. Ошибки обходились дорогой ценой. Позже было подсчитано, что за первые 65 лет XIX столетия русские войска на Северном Кавказе потеряли около 77 тыс. человек.

    В сущности, исход этого противостояния был предрешён. 70-миллионная Империя обладала неколебимой волей верховной власти и достаточными ресурсами, чтобы строить на Кавказе пути сообщения, крепости, города, порты, станицы, предоставляя осваивать плодородные земли многочисленным русским переселенцам — крестьянам и казакам, развивая промышленность, торговлю, ремёсла и поощряя искусство, обезпечивать защиту от внешних посягательств и умиротворять дикие горские племена. Если они прекращали набеги и бесчинства, принимая русское подданство, власть предоставляла вполне гуманные условия жизни, уважая местные обычаи (адат). К тому же от религиозного фанатизма и «священных войн», в которых невозможно победить, рано или поздно устают. Даже чеченцы — по мнению Ермолова, «злейшие из разбойников».

    Имам ШамильБандитские вылазки и вооружённые восстания горцев, пик которых пришёлся на 40-е годы XIX в., к началу 50-х заметно ослабели. Всё большее число племён и аулов отказывалось участвовать в «газавате». Развязка наступила в 1859 году. У Шамиля, одно время пытавшегося создать из своих разбойничьих шаек подобие регулярных войск, учредившего нечто вроде «государства» (имамат), число сторонников уменьшилось. В начале августа Шамиль с горсткой фанатиков укрылся на горе Гуниб-Даг. Убежище, окружённое со всех сторон 10-тысячным русским корпусом, казалось неприступным. Но утром 25 августа несколько команд охотников из разных полков неожиданно овладели вершинами и после недолгого боя Шамиль, которому было 60 лет, сдался. На Северном Кавказе от Военно-Грузинской дороги до Каспия перестали воевать. Через четыре года порядок на русских условиях установился и в западной части Большого Кавказского хребта.

    Итог этой продолжительной главы русской истории известен. Умиротворение Кавказа устранило внешние угрозы со стороны Турции, создав возможность для ускоренного экономического и культурного развития юга России от Дона и Маныча до Аракса, что в целом увеличило потенциал государства. Нет сомнения, что, например, без кавказской нефти нельзя было бы обеспечить ни масштабной индустриализации 30-х годов, ни победы во Второй мiровой войне — «войне моторов». Так что усилия и жертвы, связанные с присоединением Кавказа к России, были необходимы и оправданы.

    Но есть в этой истории важные моменты, которые стоят того, чтобы на них остановиться. Ликвидация разбойных банд и прекращение мятежей в горах Кавказа породили два устойчивых и вредных мифа, существующих по сию пору. В одном из них утверждается, что из-за присоединения Кавказа к России возникла 50-летняя «война» кавказцев с русскими. Другой миф превратил Шамиля в героическую и легендарную личность.

    Миф о «кавказской войне» идёт от наших военных. В XIX веке карательные меры против мятежников принято было считать армейскими операциями, усмирение восстаний — войной, вооружённые шайки бандитов и мятежников — неприятелем и противником, а их арест — пленением. К тому же выгодно подавление разрозненных разбойных нападений представлять крупными военными операциями, мелкие стычки — сражениями, локальные экспедиции против банд — битвами. Главнокомандующий и кавказский наместник князь А.И.Барятинский послал Государю Николаю I телеграмму: «Гуниб взят, Шамиль в плену и отправлен в Петербург». Именно он первым заговорил о «полувековой войне на восточном Кавказе». Конечно, Барятинского можно понять. Лестно иметь звание победителя и покорителя Кавказа. Но это никак не оправдывает историков и идеологов, превративших военную гиперболу в историческую антирусскую фальсификацию. А ведь это, казалось бы безвредное, преувеличение скрывает важную истину: Россия принесла Кавказу не войну с её жертвами и разрушениями, она своими «дружескими штыками», утвердила там мир и покой, какого этот край не знал на протяжении всей своей истории.

    Превращению в героя Шамиль обязан образованному обществу, сановникам и Государю Императору. За месяц до взятия Шамиля в Гунибе, когда он уже был всеми покинут, в письме Барятинскому канцлер Горчаков намекал на возможность заключения мира с Шамилем «без пролития крови и без траты денег», что, мол, «удесятерило бы вес России в Европейской политике». У наместника достало решимости отвергнуть такое «пожелание». Шамилю было обещано одно — ему сохранят жизнь. Однако 15 сентября в Чугуеве Император принял Шамиля, обнял и поцеловал, произнеся немыслимую фразу: «Я очень рад, что ты, наконец, в России; жалею, что это случилось не ранее! Ты раскаиваться не будешь. Я тебя устрою, и мы будем жить друзьями!» Главарь разбойников получил прощение. Его сыновей, таких же убийц, зачислили в лейб-гвардию, и они получили генеральские чины, а его наибов назначали в администрацию в Чечне и Дагестане. Лучшие дома его приглашали в гости, он стал завсегдатаев дворянских балов, аристократы жаждали общаться с «великим человеком». Шамилю предоставили в Калуге дворец, содержали более 10 лет как почётного гостя и позволили за счёт казны совершить паломничество в Мекку, где он и скончался в 1871 году.

    Благородные жесты Николая I, превратившие успех России на Кавказе в поражение, были сродни точно таким же «высочайшим решениям» Александра II. Упразднение крепостного права, к примеру, привело к разорению дворян и обнищанию великорусских крестьян, взорвало русский мiр в начале XX века. Судебная реформа сделала правосудие карикатурой. Военная — бюрократизировала армию, уничтожив её боевой дух. Реформа банков, легализовав ростовщичество, разбудила страсть к наживе и финансовым аферам. Произошла реформа университетов — и они стали рассадником крамолы. Циники и негодяи, воспользовавшись реформой печати и цензурными послаблениями, захватили большую часть газет и журналов.

    Через шесть десятилетий, когда Россия соблазнилась революцией, горцы, которых власть и общество старой России реабилитировали, опять взялись за старое. Но на этот раз их воскресшая ненависть к русским, о которой писал Пушкин, совпала с ненавистью к русским большевиков. Общность взглядов сделала их союзниками, жертвами стали несколько сотен тысяч «кулацких элементов из русских крестьян и казаков», заселивших Северный Кавказ, как писал Сталин в 1934 году — «надёжная опора великодержавных стремлений». Их всех истребляли безжалостно, безсмысленно.

    Два десятилетия в СССР большевики с их национально-классовой теорией культивировали, с одной стороны, миф о русском шовинизме и бесчеловечном русском царизме, а с другой — легенду о народах Кавказа, будто бы 50 лет с оружием в руках сражавшихся за свою свободу. Эта русофобская государственная пропаганда, которую можно прочитать в энциклопедиях 1937 и 1957 гг., отравила-таки сознание ряда горских народов: чеченов, ингушей, балкарцев. Когда в 1941 году началась война, старая ненависть опять дала знать о себе в виде повального дезертирства, бандитизма и массового сотрудничества с нацистами. Бывшие союзники — большевики и горцы — стали врагами. Власть ответила перемещением некоторых этнических групп в отдалённые регионы — подальше от Кавказа, и их численность там удвоилась, а горцы воспылали жаждой мщения в духе традиционного уклада.

    Казалось бы, история должна нас чему-то научить. По крайней мере, насторожить и предупредить. Ничего подобного. На те же самые кавказские грабли, возжелавшая перемен и вновь заразившаяся ненавистью к самой себе Россия наступает в третий раз. И вновь Кавказ становится кровавым политическим театром, где, как и 150 лет тому назад, убийство превратилось в «простое телодвижение»…

    Сергей Петрович ПЫХТИН

    #2206911
    Helga X.
    Участник

    2008-03-18 Сергей Пыхтин

    Что современной России досталось не административно-территориальное устройство, а территориальный хаос под видом такого устройства — доказывать никому не надо. Это даже не предположение, не рабочая гипотеза, а горькая истина.

    Мины сепаратизма, взорванные в начале 90-х, были заложены еще в начале «коммунистического строительства». Провозгласив стирание всех и всяческих различий — имущественных, классовых, культурных, этнических (говорили: национальных), пришедший к власти новый класс («пролетарии», то есть, по Ленину, люди, не имеющие Отечества), прежде всего, стал воздвигать внутри тысячелетнего государства, единого, неделимого, в общем-то унитарного, — якобы национальные границы: административные и даже государственные.

    Затем последовало несколько «реформ», видоизменивших политическую карту России до неузнаваемости. Губернии, области и округа, существовавшие на 1917 год, кроили и перекраивали несколько раз, пока в Кремле не угомонились примерно к концу 70-х годов.

    Особенно пострадали среднеазиатские владения. Те линии, которые проведены на современных картах, не отражают ничего. Ни племенного состава населения, ни исторических предпосылок, ни географических, климатических, экономических, транспортных или хозяйственных особенностей.

    Даже названия этих мест, давшие, в свою очередь, имена самопровозглашенным государственным образованиям — иллюзия. В Средней Азии принадлежность жителей к тому или иному «народу» определялась не благодаря самоидентификации, а в угоду сиюминутному политическому интересу. Например, Ферганская долина, бывшая некогда экономическим базисом Кокандского эмирата, и управлять которой удобнее всего из одного административного центра, была поделена между тремя «республиками», никогда до этого не существовавшими.

    Так называемый Казахстан — досужее изобретение 1936 года. Действовал принцип: Казахстан там, где можно найти последнего казаха, передвигающегося на лошади или верблюде. В результате три четверти этой территории — исконно русские земли, где кочующих по южно-сибирским степям кара-киргизов, названных казахами, было найти не менее трудно, чем обнаружить аборигенов в обжитых районах Австралии, — оказались за пределами матери-Родины.

    Не менее экзотично выглядят результаты административных «восторгов» интернационал-коммунистов на Северном Кавказе, в Закавказье, в Прибалтике, на землях, принадлежащих казачеству, а также в Новороссии, в Сибири и даже в Поволжье.

    Показательна судьба Крымского полуострова — Таврии. Она внезапно превратилась в одну из областей «Украины», чего не было ни в стародавние времена, ни в новейший период.

    Словом, какую бы часть Российского Государства ни взять, с точки зрения управления ее территориями все сделано из рук вон плохо, неграмотно и произвольно.

    Нетрудно увидеть, что двигало тогда «реформаторами»-землеустроителями. Они стремились, независимо от поводов и аргументов, сузить до предела политические границы Великороссии, обгрызывая ее и снаружи, и изнутри, номинально стирая при этом всякое упоминание о русском присутствии — даже там, где этнически русских большинство, что имело место, к примеру, в т.н. Бурятии, Якутии, Коми, Башкирии, Адыгее, Карелии, а также в Новороссии, Прибалтике и по всему Поволжью.

    Зато таким нехитрым приемом были созданы предлоги, чтобы, с одной стороны, формировать русофобские администрации и антирусскую «национальную интеллигенцию», и с другой — отстранить русских от управления «этническими территориями», где они методами устрашения были низведены до людей второго сорта.

    Эксцессы последних двух десятилетий, имеющие место на окраинных Российской державы и в некоторых ее внутренних областях — это естественный результат ленинско-сталинской «национальной политики», насаждавшей «регионализацию» России. Их закономерной кульминацией стал беловежский заговор 1991 года, провозгласивший расчленение единой страны в качестве немыслимого благодеяния.

    Между тем для административно-территориального устройства имеет значение не этничность той или иной территории, главным образом два обстоятельства.

    Во-первых, интересы общегосударственного управления.

    Во-вторых, тот факт, что каждая административная часть Российского Государства есть всего лишь её уменьшенная копия. «Россия в миниатюре», как справедливо полагал в своей «Записке» Александру Первому Н.М. Карамзин еще в 1811 году.

    Пока хозяйственная организация страны при правлении коммунистов носила отраслевой характер и управлялась через наркоматы или отраслевые министерства (в сущности — промышленные концерны), с административными нелепостями еще как-то можно было мириться. Вертикаль централизованного управления фактически стирала или игнорировала какие-либо этнические границы. Но все пошло вразнос, как только эту систему трансформировали сначала в совнархозы при Хрущеве, а затем, при Брежневе, господствующие высоты в политическом руководстве страны захватили не «отраслевики», а «территориальщики».

    Чтобы понять произошедшую метаморфозу, достаточно обратиться к спискам довоенных членов политбюро и при Хрущеве-Брежневе-Горбачеве. При Сталине в нем преобладали союзные наркомы, при последних — «республиканские» и иные региональные парт-секретари, в сущности «этнократы» и сепаратисты. Если в 30-е и 40-е годы на слуху были имена Орджоникидзе, Куйбышева, Кагановича, Ворошилова, то в 60-е и 70-е годы главенствовали сатрапы вроде Шербицкого, Алиева, Рашидова или Кунаева, а «союзные» министры, управлявшие отраслями хозяйства, были задвинуты на второй план.

    Да и сейчас, если взять лишь РФ, мало что изменилось.

    Роль министерств и заменивших их в промышленности частных компаний, подобных Газпрому или «ЕС-Россия» (последнюю Кремль решил ликвидировать), остается недостаточной, когда как территориальное устройство все так же ориентировано не на цели общегосударственного управления, не на укрепление целостности страны, а на поощрение русофобии, сепаратизма и автономизации.

    Более того, это, чреватое развалом деление России, было в начале 90-х усилено при переименовании РСФСР (т.е. Российской Республики, пусть даже и «федеративной») в РФ — Российскую Федерацию. Под предлогом исключения из официального названия государства (тогда — части государства под названием СССР) таких ставших тогда одиозными прилагательных, как «советская» и «социалистическая», в действительности было произведено капитальное изменение его природы. Из республики Союза ССР оно превратилось в федерацию, и ее административные единицы, не имевших никаких специфических политических качеств, приобрели знаки прежде не существовавших учредителей «федерации», наделенных правами, которые обычно имеют государства.

    Разумеется, ничего хорошего из этой затеи не получилось. Вот только этношовинизм и сепаратизм, исключительно враждебные природе Российского государства, получили повсеместно весьма энергичный стимул.

    Но это одна сторона проблемы. Другая состоит в том, что области, «республики» и края, ставшие субъектами по сути нелегитимной федерации, оказались несопоставимы по своему экономическому, ресурсному, людскому и финансовому потенциалу. От региона к региону эта разница составляет десятки и даже сотни раз. Гармонично существовать в нынешнем качестве они не могут. Но их приведение к общему знаменателю блокировано юридическими формальностями. И если многие его положения попросту игнорируются, их провозглашенная в 1991 году мнимо-правовая «государственность» соблюдается, словно символ веры. Дошло до того, что между новоявленными Лилипутиями и Блефуску возникло почти сорок территориальных споров!

    Тем не менее, проблема административно-территориального устройства России продолжает активно обсуждаться в прессе, хотя серьезной научно-экономической, географической, исторической и политической базы эти публикации не имеют, как и практически все остальные, какой бы вопрос ни рассматривался,. Журналистика живет своей жизнью, наука — своей, а власть — своей, не желает ничего знать и преследуя лишь собственные эгоистические и, как правило, коррупционные цели. Такова печальная реальность наших дней.

    Вместе с тем существуют объективные тенденции и общенациональные потребности, от которых невозможно отгородиться. Они на каждом шагу доказывают порочность той системы, которая поддерживается под предлогом незыблемости беловежских соглашений и федерализации России.

    Постепенно власть укрупняет регионы, упраздняя самые нелепые из них. Отменена выборность «губернаторов». Но все это — полумеры. И они проводятся отнюдь не потому, что преодоление последствий политического кризиса 90-х годов поставлены в повестку дня.

    * * *

    На схеме, разработка которой относится еще к 60-м годам, приведен один из вариантов административного устройства Российского Государства (независимо от того, как оно формально именовалось), внешние пределы которого определяет принцип легитимности, означающий территориальную целостность государств-участников Хельсинского акта 1975 года. Идеи этой схемы отчасти подтвердили научные разработки конца 90-х годов [1].

    Цифрами обозначены области или губернии Российского государства: 1.Алтайская, 2. Астраханская, 3. Бессарабская, 4. Бухарская, 5. Валдайская, 6. Верховская, 7. Волынская, 8. Воронежская, 9. Галицкая, 10. Гомельская, 11. Дальневосточная, 12. Донецкая, 13. Донская, 14. Ениссейская, 15. Забайкальская, 16. Закавказская, 17. Закаспийская, 18. Запорожская, 19. Иверская, 20. Ингирская, 21. Ишимская, 22. Казанская, 23. Кубанская, 24. Московская, 25. Неманская, 26. Нижегородская, 27. Обская, 28. Пермская, 29. Поволжская, 30. Подольская, 31. Полесская, 32. Поморская, 33. Прибалтийская, 34. Рязанская, 35. Самарская, 36. Северская, 37. Семиреченская, 38. Сибирская, 39. Слободская, 40. Смоленская, 41. Таврическая, 42. Ташкентская, 43. Тобольская, 44. Туркестанская, 45. Терская, 46. Уральская, 47. Ферганская, 48. Хлыновская, 49. Челябинская, 50. Ярославская.

    Принципы, положенные в основу этого проекта, таковы.

    Учреждение единиц территориального устройства (губернии, уезды, волости, поселения, районы в городах) обусловлено задачами управления.
    Губерния или область — звено госуправления, не имеющее самостоятельного политического содержания.
    Этнические факторы учитываются в системе местного самоуправления, но его роль должна быть значительно усилена по сравнению с современным положением.
    Военная организация государства самостоятельна и вытекает из задачи подавления и уничтожения внешних и внутренних врагов.
    Хозяйственная организация России имеет отраслевую структуру и не зависит от её административно-территориального устройства.
    Вся власть в стране принадлежит государственным институтам и местному самоуправлению, а чиновники — лишь подчинённые им органы исполнения.
    Первичным элементом государства Российского является полноценная территориальная община, первичной ячейкой общества — полноценная семья.

    Примечания

    [1] См. Олег Доброчеев, Юрий Зубков, Об устойчивой административно-политической структуре России, «Политический класс», №8/2005.

    #2206914
    Сергей_Ка.
    Участник

    …..
    Учреждение единиц территориального устройства (губернии, уезды, волости, поселения, районы в городах) обусловлено задачами управления.
    Губерния или область — звено госуправления, не имеющее самостоятельного политического содержания.
    Этнические факторы учитываются в системе[B] местного самоуправления[/B], но его [B]роль должна быть значительно усилена по сравнению с современным положением.[/B]
    Военная организация государства самостоятельна и вытекает из задачи подавления и уничтожения внешних и внутренних врагов.
    Хозяйственная организация России имеет отраслевую структуру и не зависит от её административно-территориального устройства.
    [B]Вся власть[/B] в стране принадлежит [B]государственным институтам и местному самоуправлению[/B], а [B]чиновники — лишь подчинённые им органы исполнения.[/B]
    [B]Первичным элементом[/B] государства Российского является [B]полноценная территориальная община, первичной ячейкой [/B]общества — полноценная [B]семья.[/B]

    Примечания

    [1] См. Олег Доброчеев, Юрий Зубков, Об устойчивой административно-политической структуре России, «Политический класс», №8/2005.

    Как говорил Махнач, если государством правит несменяемый монарх, НО НА МЕСТАХ чиновничьи должности ВЫБОРНЫЕ из людей которые живут рябом с тобой и которых ты знаешь в реале как облупленных (начальник ЖЭКа — «голова», начальник местного УВД — «тысяцкий», участковый — «целовальник») — то в таком обществе ЕСТЬ НАРОДОВЛАСТИЕ.
    А если я выбираю главой государства неизвестного мне человека, о которм мне рассказывает телевизор, а у меня под порогом мою жизнь определяют независимые, назначаемые сверху чиновники. То в таком обществе НЕТ НАРОДОАВЛАСТИЯ, сколькобы ты не заводил мантры о «демократии».

    Но для вышеизложенных прожектов пыхтина, должно быть высоконравственное сознательное дисциплинированное общество, а не развращенное до скотства толпа люмпенов.

    Вот поэтому то, раньше и государство и общество столь почтное внимание уделяло Церкви. Выше образа Христа ни одна религия или идеология не являла миру. К этому идеалу и устремляет и зовет людей Церковь. Она формирует такое сержечное устроение, что людям реально становятся милы идеалы милосержидя, жертвенности, нелицемерного нравслвенного долга перед ближним, обществом, Родиной.

    И на заданные в статье Пыхтина порядки души людей начинают откликаться. Ведь любое общественное или государственное преобразование сначала рождается в голове человека в зависимости от его сердечного устройства. ОТСЮДА всё начинается. Потом прожекты единиц увлекают все общество (если оно единодушно, а не разноголосно вплоть до гражданских стычек). А уж потом это воплощается в материальных проявлениях мира сего.

    К сожалению. враги понимают это лучше чем простые русские люди. Поэтому враги и стараются отвратить как можно больше русских людей от первоисточника их культуры, культуры сформировавшей среду обитания Русского мира.

    Как бы хотелось надеяться, что процесс обратимый, и русский народ в своем единодушии вернется с первоисточнику русской культуры, к своему духовному началу.

    #2206918
    Helga X.
    Участник

    Россия для русских и русские для России

    Олигархо-либерало-бюрократический режим, правящий той частью российского государства, которое почему-то назвали «федерацией», уже давно изображает своих противников — консерваторов и русских националистов (что на идейном уровне одно и то же) – фашистами. Тактика подлая, потому что в открытой полемике с русскими националистами-консерваторами режиму некого и нечего противопоставить, поэтому он от нее постоянно уклоняется.

    Тактика подлая, однако очень удобная. Поскольку на протяжении многих десятилетий официальная пропаганда коммунистических правителей России именно этим словом клеймила немецких нацистов и вторгшиеся в 1941 году в страну европейские орды под предводительством Германии, принесшие русскому народу разрушительное нашествие и неисчислимые страдания.

    Нынешней русскоговорящей бюрократии она удобна и тем, что помогает выглядеть респектабельно в глазах европейской и североамериканской публики, чьё мнение для наших бюрократов крайне важно.

    Да и западной плутократии подчас выгодно представлять нынешнюю российскую власть этаким форпостом европейской цивилизации, сдерживающим на коротком поводке диких русских, тоталитаризм и фашизм у которых в крови. Причём, когда это необходимо, Запад не стесняется обвинять эту же самую власть в природном русском тоталитаризме и фашизме. Мы же для ясности укажем на очевидное родство нынешней российской власти с латиноамериканскими олигархическими диктатурами. Такие режимы США одновременно клеймили как кровавые тирании и называли «своими сукиными детьми», которым нельзя было не оказывать всестороннюю военную и экономическую поддержку.

    На правовом уровне установка, клеветнически изображающая русских патриотов фашистами, реализуется правящей бюрократией, в частности, в законах «о противодействии экстремизму». Ввиду того, что некоторая, весьма незначительная, часть русских, не от великого ума и зачастую провоцируемая на то специальными засланцами власти, кокетничает публичным использованием рунической графики, сходной с изображениями, принятыми в Германии 20-х — 40-х годов, закон относит к экстремизму «пропаганду и публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики, сходных с нацистской атрибутикой и символикой до степени смешения».

    Смысл этой специально выдуманной юридической тарабарщины никому не известен, подтекст же её — наоборот — известен слишком хорошо, ибо такими «законами» прямо-таки подразумевается произвол чиновников, милиции, прокуроров, а также то, против кого он будет обязательно использован.

    Однако проблема заключается в том, что символика, принятая в 20-е годы руководством Национал-социалистической немецкой рабочей партии (NSDAP), которую в обиходе именовали нацистами, не является их изобретением. Они заимствовали её из числа мировых религиозных символов, существующих тысячелетиями. Получается, что закон о противодействии экстремизму дает возможность интерпретировать как нацистскую символику ту же буддистскую свастику — символ удачи и бессмертия, появившийся задолго до христианства и христианством также используемый, — объявив ее воспроизведение экстремистским деянием. Сделано это не без умысла. То есть специально. Напротив, отнюдь не случайно то, что в данном законе, говорящем о «символике и атрибутике», нет определения того, что следует считать «нацистской символикой и атрибутикой», как нет и воспроизведения в нём символов и атрибутов, которые исчерпывающим образом охватывали бы это понятие.

    Двусмысленна и фраза насчёт «степени смешения», превратившая этот закон в орудие заведомых политических манипуляций и омерзительных злоупотреблений со стороны органов власти. Такой словесный «каучук» даёт возможность обвинять в пропаганде нацизма изображение и воспроизведение любой свастики и многих знаков и эмблем с бело-черно-красными сочетаниями. Получается, что раз эмблемой немецкой дивизии SS «Эдельвейс» времен Второй мировой войны был цветок с одноименным названием, то любое воспроизведение эдельвейса является в России экстремистской деятельностью. Беззаконность подобной трактовки вряд ли стоит доказывать.

    Не надо обладать и какими-то паранормальными способностями, чтобы предугадать, какой бездной умышленных злоупотреблений обернётся в современной России эта так называемая «борьба с русским фашизмом». И сколько совершенно безвинных, ни в чем неповинных людей окажется ее жертвой. Сколько счётов сведёт власть и отдельные ее представители со своими врагами, да и вообще со всеми, кому им захочется испортить жизнь.

    Между тем в современной Германии, где в уголовном порядке карается использование нацистской символики, под нею понимаются знамёна, значки, атрибуты униформы, партийные приветствия, применявшиеся NSDAP и связанными с нею организациями, признанными впоследствии преступными и запрещенными согласно решению Нюрнбергского международного трибунала.

    Но то, что разумно и исторически оправдано для Германии, чей разгром и последующую оккупацию немцы приписывают нацизму, в который они уверовали и за идеями которого они пошли завоёвывать весь мир, выглядит кощунственно в России.

    Когда русские разделались с агрессией Европы начала XIX века, которую возглавила наполеоновская Франция, и поставили точку в споре между Россией и Европой в Париже, им и в голову не пришло вводить запрет на использование атрибутики, фасонов одежды и расцветок шейных платков, которые надевали щеголи и модницы парижских салонов.

    В ХХ веке русские снова сломили вооружённую агрессию практически всей Европы, возглавленную теперь уже Германией. И снова продиктовали Европе свою победную волю в поверженной столице неприятеля, Берлине.

    Так почему же им надо опасаться каких-то значков и эмблем своего поверженного, давно исчезнувшего в небытие врага — немецкого национал-социализма? И разве не унизительны для России и русских такие запреты, к тому же исходящие от власти, провонявшей коррупцией и предательством национальных интересов?

    С другой стороны, неуместное публичное поведение граждан страны, оскорбительное для национальной памяти или совершенно неприличное в современной русской среде по вполне понятным причинам, должно предотвращаться не формальными запретами, не карательными милицейскими операциями с автоматами и дубинками, а неутомимым воспитанием и глубоким образованием. Причем воспитанием в канонах православия и созданной на его основах русской культуры, что подразумевает всестороннее знание политической истории с русской точки зрения, на мощном фундаменте передового естествознания.

    Не вдаваясь в детали: в России воспитание и образование должно иметь задачей не «производство» специалистов с мировоззрением и настроением пацифистов, космополитов и русофобов, как это имеет место в настоящее время, а превращение каждого родившегося и выросшего на русской земле молодого человека в русского и православного гражданина до кончиков ногтей. Такую задачу, конечно, не выполнить за год или два, но необходимость её постановки в повестку дня бесспорна. От этого зависит, быть или не быть России.

    Для любого её гражданина, воспитанного и образованного в русском духе, самоочевидно, что русский народ — хозяин своей земли. Именно за утверждение и превращение этой максимы в незыблемый закон жизни десятки поколений русских людей трудились многие столетия, осваивая принадлежащие им пространства, воевали, защищая свою страну от иноземных вторжений и внутренней крамолы.

    Для русских это бесспорная истина, не требующая объяснений или оправданий.

    При этом надо понимать: задача, выраженная в формуле «русский народ — хозяин своей земли», решается снова и снова, из века в век, в непримиримой борьбе с противниками единой и неделимой Русской державы, которые постоянно ставят эту истину под сомнение. Такая борьба есть предпосылка национального единства, которое должно объединять всех граждан России, независимо от их этнического или социального происхождения, от имущественного положения или иных индивидуальных отличий.

    В силу своей исторической естественности указанная формула, как и многие ей подобные, хотя бы «Россия — для русских», не является призывом. Это и не обращение, направленное на побуждение к определенным действиям, не провоцирование к чему-либо, не лозунг, содержащий какую-то отрицательную эмоциональную оценку или установку, возбуждающую или подстрекающую к чему-либо негативному или несвойственному великого народа.

    Это принцип, на соблюдении которого созидаются и умножаются слава, красота и мощь России, каковые зависят от того, насколько точно, неукоснительно и последовательно ему следуют каждый её гражданин, каждая семья и община, деревня и село, поселок и город, каждый орган власти и каждое должностное лицо на службе Российского государства. Глядя правде в глаза, скажем — немногие понимают его глубинный смысл. Оттого и чудовищные утраты, понесённые Россией в последние десятилетия: народонаселением, производственным и военным потенциалом, территориями.

    В то же мере, в которой русские — хозяева своей земли, а стало быть, и «Россия — для русских», русская земля есть хозяйка русских людей. Поэтому — «русские — для России». Одно не может быть без другого. В понятии «русский» столько же от биологии или антропологии, сколько и от мировоззрения и самосознания. И даже больше. Русским мало родиться, говорил Ф.М. Достоевский, им надо стать. Ведь для истинно русских недостаточно просто любить Россию, для этого надо любить её до такой степени и так крепко, чтобы не жалеть для нее в трудную годину ни имущества, ни здоровья, ни жизни. Много ли таких русских живёт сейчас на русской земле? Многие ли из них обладают ныне мужеством быть русскими?

Просмотр 7 сообщений - с 11 по 17 (из 17 всего)
  • Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.