- В этой теме 1 ответ, 1 участник, последнее обновление 11 лет, 7 месяцев назад сделано
.
-
Сообщения
-
Девять мальчишек и одна девчонка — Ксения Поважная, или просто Волчица.
Вчерашние школьники, недоучившиеся студенты… В апреле Московский городской суд вынес приговор десяти участникам Автономной боевой террористической организации (АБТО).
Ксении всего 20. В школе училась на «4» и «5», из любимых предметов — химия, физика, иностранный. Хорошая память. После девятого класса поступила в Технический колледж — собиралась стать бухгалтером, но… 20 лет, из них больше года девушка провела в женском СИЗО в Печатниках, где находится до сих пор. Единственная девушка в банде, и одно из самых строгих наказаний — восемь лет колонии.
Все началось 20 декабря 2009 года, когда несколько членов АБТО, в том числе и Ксения, забросали отдел ФСБ по юго-западу Москвы «коктейлем Молотова». Откуда, кто их этому учил, но главное — зачем вы, дети, взяли в руки бомбы? Тогда никто не пострадал, небольшой пожар быстро потушили. Из «стаи» никого не поймали — разбежались кто куда. И сидели бы тихо, да молодая кровь спать не давала — юные поджигатели не только сняли свой «подвиг» на видеокамеру, но еще выложили ролик в Интернет. «С днем чекиста, ублюдки!» — предваряло «клип» красноречивое поздравление. 20 декабря — День работников органов госбезопасности.
28 декабря Голонков, Красавчиков и Бокарев подожгли отдел полиции в Лосино-Петровском. Через несколько дней полыхали торговые палатки выходцев с Кавказа. В январе 2010 года участники АБТО сожгли общежитие, где остановились приезжие из Средней Азии. Чудом никто не пострадал. В этом же месяце несколько бутылок с зажигательной смесью полетели в Чкаловское ОВД. На счету самого Асташина — подрыв белого «Лексуса» (от взрыва разлетелся бампер, в багажнике зияла дыра). Февраль также оказался «горячим» месяцем — полыхало кафе «Садко» в Лосино-Петровском, пламенем занялась торговая палатка в Москворечье-Сабурове. Последняя выходка оказалась последней для многих членов АБТО — ЧОПовцам удалось поймать Красавчикова. Правоохранители потянули за ниточку, и понеслось: Богдан Голонков, Александр Бокарев… В марте 2010-го очередь дошла и до Асташина с Поважной. До суда парочка будет активно готовиться к подрыву ТЭЦ в Восточном округе, но об этом позже. А пока…
— Росла импульсивной. Привела в первый раз в дом молодого человека. «Мы будем жить вместе!» Да не вопрос — он пусть живет в зале, а ты у себя. Как только исполнится 18 лет — подавайте заявление в ЗАГС, — рассказывает мать Поважной. — Помню лишь, что Димой звали. Весной они с Димой пришли, а летом поругались. Я слышала, что он якобы в розыске. Больше его не видела. У меня с мужем тоже отношения были сложные… — Мария тихо вздыхает. — Есть стандартные семьи, а есть — нестандартные… Ксюша девушка симпатичная, у нее всегда было стремление, чтобы рядом был молодой человек. Тогда она чувствует себя увереннее, спокойнее. Когда познакомилась с Иваном, не знаю. Я все ждала, что она расскажет. Когда у нее появлялись новые друзья, она сначала держала все в тайне, но потом рассказывала. А тут молчала. Сначала он вообще с нами не общался, а потом пришел на мой день рождения. Тут и познакомились. Молчаливый мальчик, все присматривался…
На самом деле Ксения была не единственной девушкой, замешанной в этой истории. Были еще, но пока суд да дело — куда-то исчезли. Быть девушкой главаря — особая миссия. Не могла уйти Волчица, бросив своего Паука.
Когда их брали, проводили обыск, ребята рассказывали, что Ксения говорила как пономарь — все бубнила, бубнила, не понимая, где она и что происходит. Потоки слов и огромные, притягивающие взгляд глаза, полные страха и непонимания.
Как ни крути, а девушка оказалась незаурядная. Да и назовут ли обычную девчонку из соседского двора Волчицей? Даже вероисповедание особое — родноверие.
— Ксюша много читала на эту тему. Они шили рубахи, перепрыгивали через костер, — вспоминает мать Поважной. — Ксения любила вышивать, плести. Ездила с друзьями на концерты Велеславы. То они весну встречали, то зиму провожали, с какими-то русалками фотографировались. Видимо, там она с друзьями и познакомилась, ходила на все эти празднества. Не было ничего агрессивного, черного, чтобы что-то насторожило… — перекатывает слова, как бусины, пытается вспомнить. — Только внешне… Говорю: «Ксюш, с чего ты стала краситься черным-черно? А она: «Знаешь, когда в таком виде заходишь в метро, тебе сразу место уступают». Она такая, девочка с юмором…
Волчица…Прозвище с вызовом. Откуда появилось столь странное имя? По словам матери, для Ксении волчица — символ благородства и преданности своему избраннику.
— Как она рассказывала, волки считаются одними из самых благородных животных. Они однолюбы. Очень преданны, — говорит Мария.
Одни говорили, что у Ксении есть татуировка в виде головы волчицы, другие — что уж очень ей нравилась песня «Девушка со взглядом волчицы»… А сама Ксения ответила так: «Когда-то давно услышала песню по радио, называется «Одинокая волчица». И мне, и Ивану она понравилась, а позже он меня стал так называть — из всех я выбрала его, и он уверен, что это навсегда».
Он назвался Пауком… Студент-химик РХТУ им.Менделеева. Пауком Ивана Асташина прозвали за татуировку в «интересном» месте. И не зря. «Человек с татуировкой паука считает себя хватким, трудолюбивым и целеустремленным, но не выдает себя. Является лидером, но никому чужому этого не показывает», утверждает энциклопедия татуировок. По слухам, подпитывался энергетикой от «лимоновцев», снискал уважение у борцов с нелегальной иммиграцией. Правда, лидеры ДПНИ за «своего» не признали — наш, а может, и не наш, кто их там по головам считает да в глаза заглядывает. В «Славянском союзе» Асташина тоже братом не кличут. Автономный лидер — он и есть автономный, сам по себе. Сам зажегся националистическими идеями, сам собирал АБТО по крупицам, плетя паутину связей.
— Когда его поймали, ему было всего 16. Я лично с ним разговаривал: сидит нормальный парень, светленький, глазки маленькие, аккуратненький, все понимает, — мы гуляем с высокопоставленным сотрудником ФСБ (назовем его Сергеем) в одном из парков. Опера с самого начала занимались этим делом — вели, задерживали, допрашивали, а потом подключился Следственный комитет, и дело пришлось передать. — Мы решили ему помочь поступить в институт. Парень неплохой, зачем же ему жизнь ломать? Отпустили под подписку вместе с Поважной.
Парнишка сдал экзамены, даже поступил в университет.
Но в октябре 2010-го Асташин вдруг исчез вместе с боевой подругой. Куда, зачем? Родные терялись в догадках. Мать Ксении вспоминает, как поругалась с дочерью в день побега.
— Пришла из колледжа и стала просить денег: операцию на глаза сделать. 20 тысяч. Я ей: «А может, у тебя астигматизм?» Она ответила: «Тогда не 20 тысяч, а 30 давайте!» Я отказала.
Ксюша вспыльчивая девочка, она не любила слово «нет». Она громко хлопнула дверью и ушла без вещей. В чем пришла из колледжа, в том и ушла, — говорит Мария, каждой фразой оправдывая дочь и подчеркивая: не готовилась, не собиралась, не хо-те-ла! — А документы в сумке были, потому что сейчас без паспорта — никуда. Это был Ксюшин порыв на фоне повышенной эмоциональности, никакого осознанного выбора, она не собиралась этого делать, — уверена родительница.
Два месяца сотрудники ФСБ пытались найти беглецов. Целых два месяца. В декабре парочка все-таки нашлась на даче.
— Пока было тепло, октябрь–ноябрь, отсиживались, а потом — все, надо выбираться, — говорит Сергей. — И все это время они готовились к подрыву ТЭЦ — собирали взрывчатку, составляли подробный план.
Мы решили сразу их не брать — посмотреть, что будут делать.
Влюбленные мыкались по знакомым — то у одного друга отсиживались, то к другому пошли. Загнанные зверьки, испуганные дети… Или уже не дети? Одно из пристанищ — квартира Киборга. Это еще один член группы. И сидели бы Асташин с Поважной тихо, мирно, питаясь за счет хозяев, но случился скандал. Здоровый парень по кличке Киборг вдруг подумал: отчего девушка просто так будет в его квартире жить? Раз Асташину можно с ней, то почему бы и ему не использовать шанс. Повздорили, дело едва не дошло до драки.
Продолжаю беседу с сотрудником ФСБ, надеясь найти оправдание поступкам Ксении. Может быть, не теракт вовсе готовили, а так, детскую хлопушку — попугать. Сергей только качает головой.
— Действительно готовили теракт. Асташин умел мастерить бомбы, и все говорит о том, что Ксения тоже была этому обучена, — продолжает вспоминать Сергей, равномерно вышагивая по периметру парка. — При обыске в квартире другого члена группы, Аллаха, было найдено взрывное устройство, банки с селитрой. В квартире Асташина нашли части будущего взрывателя и флешку с фотографиями ТЭЦ, все выходы-подходы.
На первых допросах, они все сразу выложили. Психологическое состояние такое было — не защищались. Это потом их адвокаты научили, что и как говорить, — и ребята пошли на попятную. Но сначала признались: готовили взрыв в новогоднюю ночь. Как раз когда президент обратится с голубого экрана, а за столами соберутся тысячи празднующих. Знаешь, для чего? Чтобы встряхнуть, как они выразились, «овощей», которые ничего не делают, а страна катится в пропасть. «Овощи» — обыватели, то есть мы с вами.
— Я признаю вину только в том, что участвовал в поджоге автомобиля «лексус» и здания отдела ФСБ и снимал это на видео, но участие в террористической деятельности и в каких-либо организациях я отрицаю, — скажет на суде Иван. Никаких призывов к смене строя.
Суд ему не поверил. Листаю папку с видеоподборкой Асташина, которую изъяли оперативники при обыске. Самое время открыть кинозал «боевой» славы: кадры поджога военной комендатуры, ОВД и управы района Теплый Стан, машин, пивного магазина… Не все от рук членов боевой организации, много чужих «подвигов». «Сражайся с системой!» — призывает истерический голос за кадром подрыва УФСБ. Все пушисто и безобидно, кому мешали?
Больше года в СИЗО — какой стала? В голове вопросы, вопросы и ни одного ответа. Даже адвокат не частый гость в изоляторе. Узнав об очередном свидании адвоката, спешу отправить послание для нее. Короткий список вопросов — времени совсем мало. «Ответит ли?» На следующий день получаю ответное письмо. «Здравствуйте» — выведено синими чернилами на мелованной бумаге. Самые важные вопросы — как познакомилась со своими друзьями, как решилась на акции — Ксения как будто не заметила, обошла.
— Читала, что в СИЗО у вас ухудшилось зрение, на вас оказывают психологическое давление. Как вы себя чувствуете? — был мой вопрос.
— Случившееся со мной, конечно, не могло не отразиться на моем здоровье, но я стараюсь держаться, так как иначе не смогу бороться за справедливый приговор. Очень здорово помогает поддержка близких людей, а зачастую людей, которых я никогда не видела, но которые не остались равнодушными. Пишу им.
— Кто сидит с вами, как складываются отношения? — Рядом оказались самые разные люди. Есть и убийцы, есть и те, кто не должен здесь находиться. При всем моем уважительном отношении к людям различного вероисповедания я не разделяю поступка девочек, танцевавших в храме Христа Спасителя. В то же время многих людей, оказавшихся рядом, я могу назвать своими друзьями.
Что для вас родноверие, как вы к этому пришли? — Когда увлеклась историей Древней Руси, попробовала вернуться к историческим корням. В Родноверии (именно с большой буквы. — Прим. ред.) я ценю близость к природе, предкам, наиболее свободолюбивое мировоззрение, а также то, что Родноверие и насилие, которое я не переношу с детства, — взаимоисключающие вещи.
Не могла не спросить, что же ей нравилось в той, спокойной домашней жизни, где не было подрывов, допросов, решеток… — Я довольно разносторонний человек. Меня очень привлекал и до сих пор привлекает спорт, в том числе восточные танцы, культура и мифология народов мира. Я веду здоровый образ жизни, даже в СИЗО удалось не начать курить, стараюсь держать себя в форме, хожу в спортзал. Очень люблю природу, животных, стараюсь помогать бездомным животным, а также людям (являюсь донором крови, еще не почетным, но все еще впереди!).
Самый важный вопрос оставила напоследок. «Как познакомилась с ребятами, зачем согласилась принимать участие в акциях?» — могла ответить только Волчица. Но не захотела.
— С большинством ребят я познакомилась в ходе следствия, а с одним и вовсе в зале суда. Те, кого я знала до суда — это Лебедев и Асташин. Но пообщавшись со всеми, я увидела в мальчиках не тиранов и убийц, а детей и подростков, которые стали заложниками обстоятельств, к сожалению, печальных. Что касается наших отношений с Иваном, то это светлое, теплое чувство. Понятие «любовь» я не использую, так как считаю его опошленным и развратным. Однако свое чувство к Асташину я надеюсь донести до конца. На данный момент мы вместе уже почти три года, а это какой-никакой жизненный период, тем более если учесть последние события. Но я уверена: будет и на моей улице праздник! Волчица не сдается, надеется…
Приговор Мосгорсуда был суров: Иван Асташин (Паук) — 13 лет колонии строгого режима, Кирилл Красавчиков — 12 лет, подруга Асташина Ксения Поважная (Волчица) — 8 лет, Богдан Голонков (Сапер) — 9,5 года, Александр Бокарев (Пушкин) — 11 лет, Андрей Мархай — 10 лет, Григорий Лебедев и Ярослав Рудный — по 6 лет, Максим Иванов — 10 лет, Игорь Зайцев — 3 года условно. Ответили сразу по нескольким статьям — и за уничтожение имущества, и за незаконное изготовление оружия и взрывчатых веществ, за унижение чести и достоинства людей по признаку расы и национальности, но самое главное — за терроризм.
Адвокаты стоят на своем. Защита сводит все доводы и выводы следствия и судебного разбирательства к одному — «хулиганка» чистой воды, терроризмом и не пахнет, дело, мол, имеет политическую подоплеку: нельзя было обижать ФСБ, вот и вынесли такой приговор…
— Нужно отдать должное всем подсудимым, все раскаиваются, глубоко и искренне, но не согласны с квалификацией. До мелочей. Причем это нельзя рассматривать как способ уклонения от ответственности, потому что они обо всем этом говорили с самого начала — с первого задержания, кто-то приходил сам, явку с повинной писал. Но, естественно, они признавали все что угодно, за исключением террористического акта. Они признавали поджог, — говорит адвокат Ксении Поважной Валерий Ревин.
Обычная забава. Никто ведь не пострадал, жертв нет — что такого? Кто из нас по молодости не швырял бутылки с зажигательной смесью в отделы милиции, не думал о жизни, греясь у горящей машины. Молодо-зелено… А вы швыряли? У моего собеседника из ФСБ Сергея позиция другая. У него свои аргументы. Он оперирует не эмоциями и предположениями.
— В 2008–2009 годах в Московском регионе был невероятный всплеск активности экстремистских организаций — убивали, отрезали головы, избивали всех, кого считали нерусскими, чужими, взрывали кафе. И так бы и продолжалось, пока не начались задержания ключевых фигур, — рассказывает он. Мы продолжаем с ним беседу в одном из парков. Знаю от коллег, что экстремисты давно охотятся на него. Ох, как бы они хотели с ним поквитаться… Своими преступлениями, например, хвасталась «Боевая организация русских националистов» (БОРН), которая боролась с так называемыми оккупантами — выходцами из Средней Азии, с Кавказа. Перечитываю послужной список с ремарками «авторов», и волосы становятся дыбом: «8 декабря (2008 года. — Прим. Ред.) в здание управы района Можайский города Москвы была подброшена отрубленная голова оккупанта из Средней Азии. Сюрприз московским чиновникам приготовили неравнодушные русские люди, которым надоело терпеть нашествие иноплеменных в своем родном городе».
— Все понятно, — говорю своему собеседнику, — когда есть убийства, нападения, но ведь тут несколько другое… Почему все-таки инкриминируется им статья «терроризм»? Столько подобных случаев, когда подозреваемые отделывались малыми сроками, — спорю с Сергеем, пытаясь понять логику следствия.
— Сначала вменяли «хулиганку», потом решили — будет «терроризм»… — У членов группы были и мотивы, и цели. Они готовились к акциям, — спокойно парирует мои доводы опер. — А то, что никто не пострадал, — чистая случайность. Если их не остановить сразу — потом столкнулись бы с куда более серьезными проблемами.
Члены АБТО не ожидали такого решения суда. Для них это был шок. Вчерашние дети заигрались, уже не отдавая отчет своим действиям. Как гром среди ясного неба: вы — террористы.
— Я глаза ее в этот момент не видел, но потом, со слов, понял, что она в шоке, — рассказывает Валерий Ревин о реакции Поважной на приговор. — Потому что в понимании адекватного человека (а она в моем понимании именно адекватный человек), посмотрите, кто там сидит, кто есть эти террористы? Приходили в процесс их педагоги из школ, институтов, приносили грамоты. Люди побеждали в олимпиадах, наше будущее, ни одного наркомана, ни одного алкоголика. Один из принципов этой группы — здоровый образ жизни.
Кстати, о здоровом образе жизни. В нормальное время такому можно только позавидовать — толковые ребята, не пьют, не курят, но для многих боевых группировок такой образ жизни — часть философии, мировоззрения, оттого им и подражают.
Так было заведено, например, у группы «Формат 18», которую возглавлял скинхед Максим Марцинкевич, он же Тесак.
Характер у девушки отнюдь не мягкий. В «стае», если ее не слушали, то по крайней мере к ней прислушивались. А женщина — лидер боевиков и экстремистов всегда отличается особой жестокостью. История дает нам достаточно примеров. Вера Засулич, террористки из «красных бригад», устраивавших взрывы в 70-е, чеченские «черные вдовы», Евгения Хасис, осужденная за убийство адвоката Маркелова вместе со своим другом Никитой Тихоновым. При слове «родноверие» невольно всплывает громкая история «подвигов» банды Евгении Жихаревой.
Где-то в камере СИЗО сидит Волчица. Совсем еще девчонка.
Ведомая? Лидер? Жертва? Покаявшаяся?.. Мечется в клетке. Хочет выбраться…
Елена Мотренко для Вечерней Москвы
Суд ему не поверил. Листаю папку с видеоподборкой Асташина, которую изъяли оперативники при обыске. Самое время открыть кинозал «боевой» славы: кадры поджога военной комендатуры, ОВД и управы района Теплый Стан, машин, пивного магазина… Не все от рук членов боевой организации, много чужих «подвигов». «Сражайся с системой!» — призывает истерический голос за кадром подрыва УФСБ. Все пушисто и безобидно, кому мешали?
Больше года в СИЗО — какой стала? В голове вопросы, вопросы и ни одного ответа. Даже адвокат не частый гость в изоляторе. Узнав об очередном свидании адвоката, спешу отправить послание для нее. Короткий список вопросов — времени совсем мало. «Ответит ли?» На следующий день получаю ответное письмо. «Здравствуйте» — выведено синими чернилами на мелованной бумаге. Самые важные вопросы — как познакомилась со своими друзьями, как решилась на акции — Ксения как будто не заметила, обошла.
— Читала, что в СИЗО у вас ухудшилось зрение, на вас оказывают психологическое давление. Как вы себя чувствуете? — был мой вопрос.
— Случившееся со мной, конечно, не могло не отразиться на моем здоровье, но я стараюсь держаться, так как иначе не смогу бороться за справедливый приговор. Очень здорово помогает поддержка близких людей, а зачастую людей, которых я никогда не видела, но которые не остались равнодушными. Пишу им.
— Кто сидит с вами, как складываются отношения? — Рядом оказались самые разные люди. Есть и убийцы, есть и те, кто не должен здесь находиться. При всем моем уважительном отношении к людям различного вероисповедания я не разделяю поступка девочек, танцевавших в храме Христа Спасителя. В то же время многих людей, оказавшихся рядом, я могу назвать своими друзьями.
Что для вас родноверие, как вы к этому пришли? — Когда увлеклась историей Древней Руси, попробовала вернуться к историческим корням. В Родноверии (именно с большой буквы. — Прим. ред.) я ценю близость к природе, предкам, наиболее свободолюбивое мировоззрение, а также то, что Родноверие и насилие, которое я не переношу с детства, — взаимоисключающие вещи.
Не могла не спросить, что же ей нравилось в той, спокойной домашней жизни, где не было подрывов, допросов, решеток… — Я довольно разносторонний человек. Меня очень привлекал и до сих пор привлекает спорт, в том числе восточные танцы, культура и мифология народов мира. Я веду здоровый образ жизни, даже в СИЗО удалось не начать курить, стараюсь держать себя в форме, хожу в спортзал. Очень люблю природу, животных, стараюсь помогать бездомным животным, а также людям (являюсь донором крови, еще не почетным, но все еще впереди!).
Самый важный вопрос оставила напоследок. «Как познакомилась с ребятами, зачем согласилась принимать участие в акциях?» — могла ответить только Волчица. Но не захотела.
— С большинством ребят я познакомилась в ходе следствия, а с одним и вовсе в зале суда. Те, кого я знала до суда — это Лебедев и Асташин. Но пообщавшись со всеми, я увидела в мальчиках не тиранов и убийц, а детей и подростков, которые стали заложниками обстоятельств, к сожалению, печальных. Что касается наших отношений с Иваном, то это светлое, теплое чувство. Понятие «любовь» я не использую, так как считаю его опошленным и развратным. Однако свое чувство к Асташину я надеюсь донести до конца. На данный момент мы вместе уже почти три года, а это какой-никакой жизненный период, тем более если учесть последние события. Но я уверена: будет и на моей улице праздник! Волчица не сдается, надеется…
Приговор Мосгорсуда был суров: Иван Асташин (Паук) — 13 лет колонии строгого режима, Кирилл Красавчиков — 12 лет, подруга Асташина Ксения Поважная (Волчица) — 8 лет, Богдан Голонков (Сапер) — 9,5 года, Александр Бокарев (Пушкин) — 11 лет, Андрей Мархай — 10 лет, Григорий Лебедев и Ярослав Рудный — по 6 лет, Максим Иванов — 10 лет, Игорь Зайцев — 3 года условно. Ответили сразу по нескольким статьям — и за уничтожение имущества, и за незаконное изготовление оружия и взрывчатых веществ, за унижение чести и достоинства людей по признаку расы и национальности, но самое главное — за терроризм.
Адвокаты стоят на своем. Защита сводит все доводы и выводы следствия и судебного разбирательства к одному — «хулиганка» чистой воды, терроризмом и не пахнет, дело, мол, имеет политическую подоплеку: нельзя было обижать ФСБ, вот и вынесли такой приговор…
— Нужно отдать должное всем подсудимым, все раскаиваются, глубоко и искренне, но не согласны с квалификацией. До мелочей. Причем это нельзя рассматривать как способ уклонения от ответственности, потому что они обо всем этом говорили с самого начала — с первого задержания, кто-то приходил сам, явку с повинной писал. Но, естественно, они признавали все что угодно, за исключением террористического акта. Они признавали поджог, — говорит адвокат Ксении Поважной Валерий Ревин.
Обычная забава. Никто ведь не пострадал, жертв нет — что такого? Кто из нас по молодости не швырял бутылки с зажигательной смесью в отделы милиции, не думал о жизни, греясь у горящей машины. Молодо-зелено… А вы швыряли? У моего собеседника из ФСБ Сергея позиция другая. У него свои аргументы. Он оперирует не эмоциями и предположениями.
— В 2008–2009 годах в Московском регионе был невероятный всплеск активности экстремистских организаций — убивали, отрезали головы, избивали всех, кого считали нерусскими, чужими, взрывали кафе. И так бы и продолжалось, пока не начались задержания ключевых фигур, — рассказывает он. Мы продолжаем с ним беседу в одном из парков. Знаю от коллег, что экстремисты давно охотятся на него. Ох, как бы они хотели с ним поквитаться… Своими преступлениями, например, хвасталась «Боевая организация русских националистов» (БОРН), которая боролась с так называемыми оккупантами — выходцами из Средней Азии, с Кавказа. Перечитываю послужной список с ремарками «авторов», и волосы становятся дыбом: «8 декабря (2008 года. — Прим. Ред.) в здание управы района Можайский города Москвы была подброшена отрубленная голова оккупанта из Средней Азии. Сюрприз московским чиновникам приготовили неравнодушные русские люди, которым надоело терпеть нашествие иноплеменных в своем родном городе».
— Все понятно, — говорю своему собеседнику, — когда есть убийства, нападения, но ведь тут несколько другое… Почему все-таки инкриминируется им статья «терроризм»? Столько подобных случаев, когда подозреваемые отделывались малыми сроками, — спорю с Сергеем, пытаясь понять логику следствия.
— Сначала вменяли «хулиганку», потом решили — будет «терроризм»… — У членов группы были и мотивы, и цели. Они готовились к акциям, — спокойно парирует мои доводы опер. — А то, что никто не пострадал, — чистая случайность. Если их не остановить сразу — потом столкнулись бы с куда более серьезными проблемами.
Члены АБТО не ожидали такого решения суда. Для них это был шок. Вчерашние дети заигрались, уже не отдавая отчет своим действиям. Как гром среди ясного неба: вы — террористы.
— Я глаза ее в этот момент не видел, но потом, со слов, понял, что она в шоке, — рассказывает Валерий Ревин о реакции Поважной на приговор. — Потому что в понимании адекватного человека (а она в моем понимании именно адекватный человек), посмотрите, кто там сидит, кто есть эти террористы? Приходили в процесс их педагоги из школ, институтов, приносили грамоты. Люди побеждали в олимпиадах, наше будущее, ни одного наркомана, ни одного алкоголика. Один из принципов этой группы — здоровый образ жизни.
Кстати, о здоровом образе жизни. В нормальное время такому можно только позавидовать — толковые ребята, не пьют, не курят, но для многих боевых группировок такой образ жизни — часть философии, мировоззрения, оттого им и подражают.
Так было заведено, например, у группы «Формат 18», которую возглавлял скинхед Максим Марцинкевич, он же Тесак.
Характер у девушки отнюдь не мягкий. В «стае», если ее не слушали, то по крайней мере к ней прислушивались. А женщина — лидер боевиков и экстремистов всегда отличается особой жестокостью. История дает нам достаточно примеров. Вера Засулич, террористки из «красных бригад», устраивавших взрывы в 70-е, чеченские «черные вдовы», Евгения Хасис, осужденная за убийство адвоката Маркелова вместе со своим другом Никитой Тихоновым. При слове «родноверие» невольно всплывает громкая история «подвигов» банды Евгении Жихаревой.
Где-то в камере СИЗО сидит Волчица. Совсем еще девчонка.
Ведомая? Лидер? Жертва? Покаявшаяся?.. Мечется в клетке. Хочет выбраться…
Елена Мотренко для Вечерней Москвы
- Для ответа в этой теме необходимо авторизоваться.